Слава Великому Цезарю, Императору, Президенту,
который скажет:
– Хватит безумствовать!
Пусть это будет самое маленькое государство,
остров, затерянный
наделенный верховной властью,
и
заорет благим матом:
– Хватит безумствовать!
На всю Землю,
крупинок сознания,
протрубит
– Хватит безумствовать!
– Тот, кто соревнуется
убивает себя,
побеждая!
– Олимпийские игры –
праздник безумия,
триумф зверя,
– Хватит безумствовать!
– Мы –
– Каждый
имя которому – человечество.
– Перестаньте грабить, порабощать, убивать, побеждать свой вид, как
– Власть
– Мы часть космоса,
часть гармонии,
которой подчинено всё
– Мы
– Мысль – созидательная энергия, которая противостоит разрушению
– Мы человечество – вид, наделенный божественной
– Мысль – это
– Мы способны думать как Сократ, Циолковский, Шекспир, Айвазовский, Бах, Моцарт, Да Винчи, Феллини.
– Мы способны жить
любить
продолжая добро
сея любовь.
– Хватит безумствовать!
И да будет
И да
И да разнесутся возгласы над материками
Слава Великому Цезарю, Императору, Президенту!
Слава!
Промчались сотни лет,
осенней ночью
светящейся так ярко, что глаза,
слезились
Я ждал
Не знал каким
Какой
Конечно, эта сфера тогда была решеньем идеальным
Ни страха,
Веселье только…Радость, может быть, задорной рифме, удачному стечению чудес, погоде славной, грозовым раскатам
Твой тайный голос был подобен грому,
оспаривать
как быстро
ведь под лучами солнца все, как один, осыпятся песком.
Ты говорил мне, что готов забрать меня
Сейчас.
Нет никакого прока
Его судьба уже предрешена.
И
слепой стихией массовых инстинктов,
которыми
Я отвечал.
Им
Нельзя судить
Любой родитель,
своих младенцев призваны беречь…
Иначе мир, устроенный по нотам божественных гармоний
даст трещину
Ты прерывал меня,
немыслимых
решений непоставленных задач,
Потоки символов одновременно пересекаясь, как лучи, неслись
над пустотой
И эта пляска знаний
была богаче всех библиотек…
Ты говорил, что выбор мой понятен, но
Что круг людской повторен многократно,
А там, куда меня
Там правит разум, воплощенный
Здесь правит жадность, умножая скорбь.
Я спрашивал: так может
дать блага те, которых
насытить страсти,
духовной пищей,
Ответа твоего
Потом
И дальше, если
И никакой опеки
Не потому, что хочешь наказать,
предполагает также
Я попросил тебя дать мне немного лет
чтобы открыть им свет,
чтоб дать им силы,
которые сравняют их
чтоб показать им вечность,
чтоб научить
гремучих молний, штормов, извержений.
Жаль я
Ты промолчал, но
было, было, было, было,
было.
Пока
те, кто конец людей отодвигают
сохраняя веру твою
способный быть другим.
И вот, сегодня
Как хлопья снега
Мне время подводить
Я снял
Со мною здесь Шекспир
моя тетрадь, где
чтобы никто
На
Они написаны
как оберег
Вина бутылка, яблоко
Но
мне разрешенных дней
Николо Тесла был найден горничной
Томление духа, что тление света
Томление плоти, томление лета
лежащих сквозь зной
сквозь клей паутин
Томление сути
Так зиждется жизнь
так бьются сюжеты
где все – суета,
Томление духа, смыкание круга,
внимание слуха,
Что может быть лучше предчувствия звука,
преддверия творчества, слова, ума.
Эпоха пох. Эпоха эхо. Эпоха ха.
Эпоха смеха.
Эпохотливая рука.
Помет затейливых витальщиц
Креститель поднял
Москва под
сбивала
Москва, спаленная пожаром,
переплывала Енисей
по кромке сумрачной крамолы
навстречу северной Авроры.
С изнанки
по небу
Мир рассыпался
зрачки торчали
двух первых знаю, три
мечтают тайно обо мне,
тому назад, тому вперед…
Здесь вывих мысли правят ввихом
идей
Разнузданность
которая губой
берет меня как прелый мох,
как бородинскую понюшку,
как металлическую стружку,
как лезвие
как
гусей ослепнувших виток,
как краснопресненский глоток,
как кровоток по этим пресным
местам,
Эпоха эх. Эпоха пох.
Смешные шутки больше
Мы никому остались
разбитый гриф
Вам только бредился чудовищный конец,
обманывали злые суеверья.
Мы двинемся
словами света
Мы были здесь
достойно зримыми
Я знал Христа –
Он
Сократа, Байрона, Овидия, Шекспира.
Я знал Шекспира –
он
или актер без трона,
нащупавшая порт,
затерянного
Я помню Пушкина –
мы
Небесной пеной
играло сладостно
Я
Конечно, Веня был
Меня
мне
Дождись меня, узнай меня, спроси
На расстояньи выдоха
где
круги
Не
Прикосновенье
Мохнатое
И ты, и
ты
и, словно сцена, отступает мгла,
А слышно только выдох,
Здесь все чудесно.
Нет
расставленных
Они волнами мыслимых наитий
как будто
так тонко, что сквозь плоскости пройти,
ничуть
легко
Нет заусениц
которые
цепляясь всё назойливей
сквозь
Так выйдя
где всё
как сотворю, как вслушаюсь, вгляжусь,
Мне сизых улиц злую неприязну
где стану временем, когда опять вернусь.
Мудрецы
Подлецы
Бедняки
Всем, кто тонет,
Мудрецы
кружатся вокруг своей оси,
что пожнут сегодня, то посеют –
то
Кажется, что больше
вышел весь
Выключите время,
свет познать
Я
Я сросся
За этим синим,
Я
я, как грузин,
Как
и от
Я вас
Ваш девический стан,
ваш мальчишески
Только
мне порой представляется странно,
что совсем
Что ты,
незнакомый, глядящий
И боюсь, что
и, страшно сказать, – постоянно,
эта брезжится мысль,
я
Да, конечно,
ждал увидеть
до, плывущих как льдины, седин…
Никого
Не
мог прийти мне другой