Дмитрий Барабаш

Десять безумных веков на наборном паркете.
Бал начинается. Дайте ж, красавица, руку.
Скоро приедет палач в золочёной карете.
И раз два три, раз два три, раз два три, раз два три.

Бал начинается — и по кровавому кругу.
Ах, Александр Исаевич, не говори…

Вспомнят ли первопричинную литературу
Мутные витязи праздничных буден России.
Бубном ударят по черепу полускульптуру
С даунским взглядом великого полумессии.

Бал начинается. Войско стоит при параде -
В дряблой юфти, скрыв свои пролетарские ноги.
Ты насвисти-ка с обложки старинной тетради
Музыку гимна народа с разбитой дороги.

Кольца спирали, чем дальше, тем уже и уже.
Хуже не будет – казалось, ведь не было хуже.
Страх из потёмок души выбирался наружи -
В ружья, в стволы, в позабытые ликами рожи.

Ах, Александр Исаевич, всё же негоже
Дуть в телетрубку о вечном, как в патину меди.
Время давно почивать на заслуженном ложе
В лаврах, на шкуре облитого солнцем медведя.

Музыка грянет и цокнут смолёной резинкой
Рваные полчища литературных громил.
Будет цветочница бегать с плетеной корзинкой
Между мазурок, танцующих с небом могил.

Всё бесконечное проистекает впервые.
Всё безусловное сказано тысячу раз.
Не зеркала, к сожалению, стали кривые,
А перекрестья различных сословий и рас
Так изменили черты, означавшие лица,
Что не прочесть ни ума, ни стремленья к уму.

Бал начинается оп-ца-ца, лан-ца-ца, дрица -
И предвещает грядущему веку чуму.

Шаркнет подошвой по лаку наборных паркетов
Новый начальник, вершитель, наместник, стрелок.
Словно, сошедший с грунтовки кровавых багетов.
Как безошибочно точен в России пророк!

Нет. Не понять. Не поверить. И не обознаться.
Не изменить. Не поправить. Не выдержать штиль.
Только с затёкших по горло колен приподняться
И написать о правах обреченного билль.

Бал начинается. Скоро потянутся в книги,
Странники мраморных станций столичных метро.
Что там творится, наверное, снова интриги,
Снова война, и наверное, слово не то.